5: Dun Dun Dun

Follow Up

Lossless Translation: I

“The Art of Dying” (Peter Schjeldahl, 2019) (The New Yorker)

That prose-poetic experiment ended when I entered Jungian therapy and presented my dreams for interpretation. They all made abundant sense, which was entertaining but not terribly helpful. My problem was not a lack of connection with the collective unconscious. I was a fucking poet. My problem was getting out of bed in the morning.

Translated by Mitya:

Терапия положила моим опытам со стихами в прозе конец. Сны, которые я пересказал аналитику-юнгианцу, легко поддавались толкованию — это было любопытно, но вряд ли как-то могло мне помочь. Проблема была вовсе не в слабой связи с коллективным бессознательным. Я был долбаным поэтом. Проблема была в моей неспособности выбраться из постели с утра.

Traslated by Sasha:

Я закончил этот прозаико-поэтический эксперимент, когда пошел на курс юнгианской психотерапии и занялся толкованием своих снов. Оказалось, что все они переполнены смыслами, — это было занятно, но не особо помогало. Моя проблема явно была не в отсутствии связи с коллективным бессознательным. Я же, черт возьми, поэт — и проблема была в том, чтобы поднять себя утром из постели.

Translated by Taras:

Эксперимент со стихами в прозе закончился, когда я пошел к психоаналитику и, по всем канонам юнгианской школы, отдал свои сны на растерзание. В них, естественно, тут же нашли смысл, что было забавно, но не решало мою проблему. По утрам меня, трепетного поэта, пугало вовсе не отсутствие связи с коллективным бессознательным, а необходимость рано или поздно встать с кровати.

Lossless Translation: II

“East of Eden” (John Steinbeck, 1952) (Google Books):

He shouted something, and his face looked contorted. Olive could not hear over the noise of the engine. The pilot throttled down and shouted, “Stunt?” It was a kind of joke. Olive saw his goggled face and the slip stream caught his word and distorted it. What Olive heard was the word “stuck”. Well, she thought, here it is just as I knew it would be. Here was her death.

Translated by Taras:

Он что-то крикнул, и на лице его проступила гримаса, но Оливия ничего не услышала из-за шума двигателя. Пилот сбросил газ и крикнул: «Трюк?» Он пытался так пошутить. Оливия видела его лицо под толстыми стеклами очков. Поток подхватил его слово и исказил его, поэтому до Оливии долетело только короткое «каюк». «Ну, вот и все, — подумала она, — я знала, что этим закончится. Вот она, смерть моя».

Traslated by Sasha:

Он прокричал что-то. Олив показалось, что его лицо при этом искривилось, но слов за шумом мотора она не расслышала. Пилот снизил скорость и переспросил: «Ну что, силы остались?». Он просто решил пошутить, но его лицо закрывали очки, а поток воздуха довольно сильно исказил слова. Олив послышалось «сломались». Ровно как я и предполагала, подумала она. Вот и все…

Translated by Mitya:

Пилот что-то прокричал, лицо у него будто перекосило. Олив не расслышала за шумом двигателей. Он сбавил ход и крикнул: «Петлю?» Вроде как дежурная шутка. Олив видела только летные очки, слова унес поток воздуха. Она услышала «Горю». Ну вот и все, я знала, что этим кончится, подумала она, сейчас я умру.

Translated by Alexey Mikhalyov, 1989 (Lib.ru):

Он что-то прокричал, и лицо его, как показалось Оливии, перекосилось. Сквозь шум мотора она не расслышала, что он кричит. А пилот, сбавив газ, закричал: «Ну что, покувыркаемся малость?» Это он так шутил. Оливия увидела его закрытое очками лицо, воздушный поток сдул в сторону и исказил выкрикнутые пилотом слова. До Оливии донесся только конец фразы, и вместо «малость» она услышала «сломалось». Ну конечно, подумала Оливия, так я и знала. Вот и смерть пришла.

Lossless Translation: III

“Bend Sinister” (Vladimir Nabokov, 1947) (Google Books):

An oblong puddle inset in the coarse asphalt; like a fancy footprint filled to the brim with quicksilver; like a spatulate hole through which you can see the nether sky. Surrounded, I note, by a diffuse tentacled black dampness where some dull dun dead leaves have stuck. Drowned, I should say, before the puddle had shrunk to its present size.

Traslated by Sasha:

Вставка продолговатой лужи в грубый асфальт — как отпечаток модного ботинка, до краев наполненный ртутью, как вытянутое отверстие, через которое видно нижний край неба. Редкими щупальцами от лужи расходится черная сырость c прилипшими вялыми мертвыми листьями. Утонувшими еще до того, как лужа усохла до своего нынешнего размера.

Translated by Taras:

Длинная лужа в рыхлом асфальте; как отпечаток причудливой формы, до самого края заполненный ртутью; словно овальная рана, из-под которой виднеется небо. Вся в окружении. Я вижу, в темной сочащейся влаге по самому краю, пегую массу опавших и слипшихся листьев. Они утонули, должно быть, пока лужа еще не иссохлась.

Translated by Mitya:

Продолговатая лужа врезана в грубый асфальт; как диковинный след ноги, наполненный до краев ртутью; как лопатчатая дыра, сквозь которую видно исподнее небо. Вкруг, я отмечаю, тянутся выросты черной влаги, в которую влипли опалые палевые листья. Утонувшие, стоит добавить, до того, как лужа ужалась до нынешних размеров.

Translated by Sergey Ilyin, 1990 (Lib.ru):

Продолговатая лужа вставлена в грубый асфальт; как фантастический след ноги, до краев наполненный ртутью; как оставленная лопатой лунка, сквозь которую видно небо внизу. Окруженная, я замечаю, распяленными щупальцами черной влаги, к которой прилипло несколько бурых хмурых умерших листьев. Затонувших, стоит сказать, еще до того, как лужа ссохлась до ее настоящих размеров.